nihga

Ювенальная система, в основе которой лежит защита прав детей (защита прав детей, а не самих детей, чувствуете разницу?) и приоритет этих прав по своей сути является абсолютно тоталитарной и репрессивной. Интересно отметить, что в России её продвигают и внедряют, как правило, те люди, от которых мы слышим бесконечные стенания по поводу процессов 37 и 38 годов XX века в СССР. Они не устают нам рассказывать, что тогда якобы была создана беспрецедентная система доносительства, в рамках которой «стучали» друг на друга буквально все граждане большой страны. И этих людей совершенно не смущает, что сегодня, в 2019 году, они сами создали в России систему, которая вполне переплюнула ту, о которой они рассказывают.

В июле 2019 года общественную жизнь Пермского края буквально взорвал случай, произошедший с известной активисткой, многодетной матерью Людмилой Ёлтышевой. Анонимный донос стал причиной того, что в её квартиру стали пытаться попасть сотрудники органов опеки и попечительства, подразделения по делам несовершеннолетних и даже сотрудники местной больницы. Пермские родители вновь поставили вопрос о «ювенальном терроре» в Пермском крае.

венальная система, в основе которой лежит защита прав детей (защита прав детей, а не самих детей, чувствуете разницу?) и приоритет этих прав по своей сути является абсолютно тоталитарной и репрессивной. Интересно отметить, что в России её продвигают и внедряют, как правило, те люди, от которых мы слышим бесконечные стенания по поводу процессов 37 и 38 годов XX века в СССР. Они не устают нам рассказывать, что тогда якобы была создана беспрецедентная система доносительства, в рамках которой «стучали» друг на друга буквально все граждане большой страны. И этих людей совершенно не смущает, что сегодня, в 2019 году, они сами создали в России систему, которая вполне переплюнула ту, о которой они рассказывают.

В июле 2019 года общественную жизнь Пермского края буквально взорвал случай, произошедший с известной активисткой, многодетной матерью Людмилой Ёлтышевой, которая в основном работает в направлении защиты прав многодетных семей (в мае 2018 года ИА REGNUM опубликовало одно из её видеообращений). На неё написали донос, в результате чего семью общественницы начали атаковать различные службы и организации, являющиеся участниками так называемой системы межведомственного взаимодействия (один из инструментов ювенальной системы). К ней в дом попытались попасть сотрудники органов опеки и попечительства, подразделения по делам несовершеннолетних и даже сотрудники местной больницы.

Мы с Людмилой наблюдали происходящее, что называется, в «режиме онлайн». Вынужден сообщить, что до сих пор ничего не закончилось, адекватности от властей мы не дождались. Мы получили от них такие ответы на наши запросы, которые лишь поставили перед нами новые вопросы. Поэтому считаю, что пришло время рассказать о том, как всё происходило. Сразу отмечу, что многие моменты в повествовании мне придется опустить, поскольку иначе статья получится очень большой.

Пикет протива ювенального террора

Всё началось 3 июля 2019 года. В 14:37 по местному времени на телефон Людмилы поступил звонок от инспектора подразделения по делам несовершеннолетних (ПДН МВД) по микрорайону Левшино г. Перми. Служащая сообщила, что на семью поступил анонимный сигнал, и заявила, что завтра, т. е. 4 июля 2019 года, она придет к Людмиле домой с проверкой жилищно-бытовых условий. Какую-либо информацию о том, от кого поступил донос, она давать отказалась. Людмила на её заявления ответила, что при таких обстоятельствах никого к себе в дом пускать не намерена. Инспектор дала понять, что в этом случае она должна будет сигнализировать об этом, и к семье Людмилы «будут вопросы дальше».

Впоследствии стало известно, что позже инспектор позвонила соседям Людмилы и стала задавать им различные вопросы по поводу того, как живет её семья. Она сообщила им, что в ПДН поступил сигнал, да не абы какой, а о жестоком обращении с детьми.

Инспектор, скорее всего, просто действовала в рамках своих служебных обязанностей и даже не была знакома с текстом доноса. Главные вопросы заключаются в том, что за запрос ей пришел из министерства социального развития Пермского края и почему он пришел именно такой.

Читайте также: На Урале опека проверит семью 15-летней «звезды YouTube» из Краснотурьинска

В этот же день в квартиру Ёлтышевой попытались попасть сотрудники органов опеки и попечительства. В 16:30 в дверь позвонила женщина, представившаяся Черемисовой А.В. Она сказала, что пришла в связи с анонимным обращением граждан, которые сообщили о «ненадлежащем исполнении родительских обязанностей», и заявила, что не обязана говорить о том, от кого поступило это обращение. Когда Людмила отказалась её пускать и спросила, есть ли какие-то к ней ещё вопросы, сотрудница опеки дала вполне прозрачный намек, сказав, что «вопросы будут дальше».

Чуть позже активистка сходила в полицию и прокуратуру, подала заявление по поводу происходящего, а вечером решила задать вопросы в соцсети «ВКонтакте» заместителю министра социального развития Марине Визе. Та сообщила, что на общественницу поступил донос, и была так любезна, что даже скинула файл с его текстом.

Предлагаю всем ознакомиться с этим документом, который достоин отдельного разбора. От него исходит очень специфический «запах» той самой системы тотального доносительства, которую на словах так ненавидят наши любители ювенальной юстиции. Считаю необходимым обратить особое внимание, что этот донос написан весьма специфично. Внимательный читатель заметит, что он не содержит буквально ни одного прямого обвинения, которое можно было бы посчитать разумным поводом для инициации проверки ситуации в семье. Это прекрасно показывает, на что в реальности реагирует пермская ювенальная система. Но об этом позже.

Марина Визе

Марина Визе успокоила Людмилу, сказав, что сотрудники соцслужб зафиксируют, что «они вышли и пояснений не поступило», после чего перестанут её дергать.

Тут следует пояснить, что история в этот же день стала достоянием общественности и буквально взорвала соцсети (в т.ч. на федеральном уровне), в которых её обсуждали всю последующую неделю. Но это мало повлияло на развитие ситуации.

10 июля 2019 года поступил звонок из Городской детской поликлиники №3. Сотрудница поинтересовалась, что с детьми, спросила, почему не делают прививки, посещают ли детский сад или школу. Сказала, что на семью запросили характеристику через больницу. Попросила принести медицинские карты детей. Людмила отказала, опасаясь, что в карты будут внесены изменения. Сказала, что ожидает, когда ей нанесет визит уполномоченный по правам ребенка в Пермском крае (УПР) Светлана Денисова, и до этого момента ничего делать не будет.

На это сотрудница больницы попросила сфотографировать странички с информацией о туберкулинодиагностике (реакция Манту) и БЦЖ.

11 июля она позвонила снова и попросила прийти в больницу с детьми для проведения медосмотра. Людмила тут же предположила, что на самом деле в больнице хотели проверить детей на предмет наличия у них синяков, ссадин и т.п., о которых шла речь в доносе. И стоит отметить, что опасения её были вполне обоснованы, поскольку персонал больницы действительно следует соответствующим инструкциям в связи с различными приказами и регламентами.

Тем не менее Людмила решила посетить с детьми медучреждение. Детей взвесили, измерили их рост. С собой общественница принесла распечатанные ссылки на российские законы, в которых указана добровольность вакцинации. Знакомые сотрудники больницы сообщили активистке, что Леонтьева Э. Б., занимающая должность заместителя главного врача по медицинской части Городской детской поликлиники №3, якобы два дня назад требовала поставить семью на учет в связи с частичным отказом от иммунопрофилактики. Однако ей указали на то, что такого пункта в имеющихся критериях постановки нет. При этом сотрудники медучреждения высказали Людмиле предположение, что, скорее всего, она придерется к тому, что младший ребёнок Ёлтышевых не посещал поликлинику в 2018 году, поскольку ни разу не болел.

Вечером этого же дня, 11 июля 2019 года, сотрудники больницы сообщили Людмиле, что на неё составили характеристику, однако они не уверены в том, что Леонтьева Э.Б. её примет. Они даже смогли предоставить общественнице копию этой характеристики.

Светлана Денисова

15 июля 2019 года в дом к Ёлтышевым приехала уполномоченный по правам детей Светлана Денисова. Во время беседы Людмила спросила её: законно ли на основании непроверенного анонимного доноса проводить проверку с выходом в семью. Денисова на это сказала: «Конечно же да, мы обязаны реагировать на всё». Далее многодетная мать задала вопрос о дальнейшем алгоритме действий соцслужб, она также спросила о том, когда от её семьи отстанут и вызовут ли её на заседание комиссии по делам несовершеннолетних и защите их прав (КДНиЗП). Уполномоченный ответила, что запросы поступают в детсад, школу, поликлинику, и «на этом всё». Уверила, что вызова в КДНиЗП не будет.

Далее произошло нечто совсем интересное. Денисова предложила Людмиле «сотрудничать» и сказала ей, что как представитель общественности Ёлтышева должна донести до этой общественности, что принимать у себя дома представителей опеки и КДН по их прихоти — это нормально. «Вы же понимаете, что ничего в этом страшного нет, и пустите КДН и опеку домой?» — спросила Денисова.

На это Людмила ответила: «Конечно же нет», и попросила передать эти её слова «дальше». Интересное тут заключается в том, что публикация про «нестрашных» КДНиЗП и опеку появилась позже на странице соцсети «ВКонтакте» Ирины Ермаковой — председателя Региональной общественной организации «Многодетные Пермского края», получающей от краевых властей поддержку в виде сотен тысяч рублей. Эту организацию независимая пермская родительская общественность давно считает «общественной ширмой», за которой власти проводят свои манипуляции.

Пикет протива ювенального террора

Также интересно отметить, что УПР Денисова в разговоре сообщила, что, дескать, во властных кругах ходят разговоры, что Людмила якобы сама стала инициатором доноса. Что это такой её пиар-ход, поскольку она собирается выдвигаться на выборы в будущем. Чем, конечно, весьма удивила общественницу.

Как говорится в известном анекдоте: «А это идея!» — подумали дети». Людмила, конечно, ни о чём таком изначально не думала, однако призналась мне, что после произошедшего у неё всё чаще возникают мысли вроде: «А почему бы и нет?».

Примерно через неделю после визита Денисовой, 22 июля 2019 года сотрудники больницы сообщили Ёлтышевой, что, как они и опасались, её характеристику Леонтьева Э.Б. не приняла. И вместо этого отправила в КДНиЗП свою характеристику, и теперь больнице придется её «переделать». Как и предполагалось, поводом для постановки на учет стало то, что ребенок Людмилы в 2018 году ни разу не болел и поэтому не был на приеме у педиатра.

​
Пикет протива ювенального террора

Вечером этого же дня в дверь позвонила женщина, представившаяся специалистом кабинета медико-социальной помощи больницы. Путаясь в словах и терминах, она сообщила, что семье якобы был присвоен статус группы риска, причем по решению КДНиЗП. Поскольку информация показалась нам сомнительной, Людмила обратилась за разъяснениями и в больницу, и в КДНиЗП. Ответов мы пока не получили.

Ситуация не получила логического завершения, и мы продолжим наблюдать за ней вместе с ИА REGNUM.

Читайте также: «Прекратите преследовать семьи!»: в Перми родители провели пикет

Если подытожить, то что же сделали пермские власти, когда в родительском сообществе поднялась волна негодования в связи с произошедшим?

Пикет протива ювенального террора

Во-первых, они даже и не подумали о том, чтобы извиниться за произошедшее. Наоборот, они привычно напрягли чиновничий аппарат и попытались найти любые формальные зацепки, которые смогли бы оправдать их действия.

Во-вторых, они заявили, что всё было сделано правильно, полностью оправдали как работу всей системы, так и действия всех причастных исполнителей (Донос? А что такого?). Объяснили они это всё, конечно же, необходимостью защиты прав детей. Ответ с именно таким содержанием Людмила получила от УПР Денисовой (его тоже стоит разобрать отдельно).

В-третьих, власти тем самым фактически дали понять, что с этого момента никакой общественный и политический деятель не застрахован и никак не защищен от подобного «ювенального» прессинга. Это и раньше было ясно, тем более что подобные случаи уже были. Но никогда до этого случая в истории современной России об этом не было сказано столь откровенно.

Пикет протива ювенального террора

В-четвертых, уже в который раз через карманных общественников попытались «объяснить» родителям, что они должны с радостью пускать сотрудников соцслужб с инспекцией по первому требованию в свой дом, и так якобы обязан поступать любой родитель. Выглядит это всё, конечно, крайне жалко.

В-пятых, когда буквально обалдевшая от уровня этой наглости родительская общественность Перми начала закономерно переводить тему в политическое поле: задавать неудобные вопросы, проводить пикеты и т.п., власти заявили, что «так нечестно». Нечто подобное изобразил уполномоченный по правам человека в Пермском крае Павел Миков, когда ему однажды задали вопрос про ситуацию с Ёлтышевой.

Ещё надо понимать, что сейчас в Пермском крае сложилась ситуация, когда в действительности многие пермяки то же министерство социального развития просто тихо ненавидят. Такая вот репутация у ведомства. Причем, я уверен, чиновники это чувствуют и понимают, но также уверен, что обвиняют они в этом нас, тех, кто их критикует. Своих проблем они видеть не хотят. Они непогрешимы.

Пикет протива ювенального террора

По поводу случая Людмилы уже выпустили множество статей как местные, так и федеральные СМИ. С моей точки зрения, в них не затрагивается нечто главное. Все смотрят только на сам случай, и авторы кое-что не договаривают до конца. А именно:

— Пермские власти, по сути, открыто признали, что они создают в крае тоталитарную репрессивную ювенальную систему по западному образу. Напомню, что в число основных принципов, на базе которых построена ювенальная система (всего их можно выделить около шести), входят принцип тотального контроля над всеми сферами жизни семьи и принцип презумпции виновности родителей в нарушении прав детей. Права эти тут выступают в качестве очень удобного предлога, даже если противоречат действительным интересам несовершеннолетних.

Пикет протива ювенального террора

— Они также дали понять, что она может и будет использована в общественно-политической борьбе, и что для этого достаточно незначительного повода.

Любой может прочитать текст доноса на Людмилу Ёлтышеву и убедиться в том, что ювенальная система среагировала просто из-за самого факта поступления доноса, а не по причине того, что в нём была изложена какая-то информация, требующая от служб реагирования.

По этому поводу очень метко высказался мой коллега Александр Коваленин: «Нет повода для реагирования. Если придёт донос, что в квартире N шоколадки кушают, нормальный человек же не пойдёт в квартиру с проверкой».

Но случай как раз и показывает, что выстроенная в Пермском крае за последние 11 лет тоталитарная бюрократическая ювенальная система в содержании подобных доносов разбираться даже не собирается, она готова лишь реагировать. И понятно, почему. Потому что перед ней стоит задача «раннего выявления» (т.е. когда ещё ничего не случилось) «детского и семейного неблагополучия». Как можно видеть, даже «уполномоченные по правам» ничтоже сумняшеся заявляют, что система «обязана реагировать на всё». Это, как говорится, «приплыли».

Читайте ранее в этом сюжете: Новая «ювенальщина» в Пермском крае: над семьёй издеваются около полугода

Алексей Мазуров, РВС

В июле 2016 года вступил в силу закон № 323-ФЗ от 03.07.2016 г., устанавливающий новую редакцию ст. 116 УК РФ, криминализовавшую российские семьи. Прошло полгода, и нужно подвести первые итоги — как новая редакция изменила ситуацию с побоями в нашей стране.

Тревога общественности по поводу криминализации семьи новой редакцией ст. 116 УК РФ состоит в том, что за малейшие физические воспитательные наказания близкие лица будут нести уголовную ответственность, в то время как неблизкие лица ответственности за совсем не воспитательные побои будут избегать.

Напомним, кого законодатели решили считать близкими лицами: «Под близкими лицами в настоящей статье понимаются близкие родственники (супруг, супруга, родители, дети, усыновители, усыновленные (удочеренные) дети, родные братья и сестры, дедушки, бабушки, внуки), опекуны, попечители, а также лица, состоящие в свойстве с лицом, совершившим деяние, предусмотренное настоящей статьей, или лица, ведущие с ним общее хозяйство».

Для анализа изменения ситуации активистами РВС была проделана большая работа. На сайте sudrf.ru были отобраны приговоры со всей страны (85 субъектов Российской Федерации за исключением Чукотского автономного округа, документов из которого нет на сайте), содержащие ст. 116 УК.

График демонстрирует полное число приговоров и постановлений о прекращении уголовных дел, найденных на сайте sudrf.ru за каждое полугодие с 2011 по 2016 год. Можно видеть в целом снижение судебных актов, содержащих ст. 116 УК РФ со временем. Резкое снижение наблюдается в 2013 году. Также число приговоров и постановлений о прекращении дел упало в два раза во II полугодии 2016 года после криминализации российских семей новой редакцией ст. 116 УК РФ.

Сбором данных занимались активисты РВС. Было изучено около 2,7 тыс. постановлений за I и II полугодия 2016 года. Большая часть документов для анализа не годилась: различные постановления и ошибочно введенные в базу приговоры без ст.116 УК РФ.

За I полугодие 2016 г. в анализ вошло 736 приговоров и постановлений о прекращении уголовных дел. За II полугодие 2016 г. — 293. По нашим оценкам, набранная выборка составляет не менее 50% от всех вынесенных постановлений в указанные промежутки времени в РФ. Эти судебные акты были вынесены в разных регионах РФ, то есть данная выборка отражает ситуацию в стране в целом.

1. Доли побоев в отношении близких и чужих лиц

Как видно из таблицы, доля приговоров по ст. 116, где потерпевшими оказались близкие лица (согласно определению в ст. 116 УК РФ) выросла на 15 п.п. (в процентном отношении на 62%) во II полугодии после криминализации семейных побоев[*]. Приговоров по побоям в отношении чужих стало, соответственно, на 15 п.п. меньше.

Рост побоев в отношении близкого лица на 15 п.п. можно объяснить двумя причинами:

1. С 15 июля 2016 г. дела по побоям в отношении близких лиц перенесены в категорию дел частно-публичного обвинения. Согласно ст. 20 УПК РФ дела частно-публичного обвинения «прекращению в связи с примирением потерпевшего с обвиняемым не подлежат». Это означает, что близкие лица, которые ранее подавали заявления по побоям мировому судье, а затем по своим семейным причинам отказывались от обвинения близкого, более не имеют возможности прекратить дело за примирением сторон по своему усмотрению. Освобождение виновного от уголовной ответственности возможно только по усмотрению судьи на основании ст. 76.2 УК РФ в обмен на судебный штраф в сумме до 250 000 руб., что не способствует укреплению семейных отношений.
2. Уголовные дела по побоям в отношении близких лиц являются легкораскрываемыми преступлениями из-за того, что преступника не нужно разыскивать. Вполне можно предположить, что этот фактор на руку сотрудникам МВД для повышения статистики раскрываемости преступлений.

2. Доля побоев в отношении несовершеннолетних близких лиц

Разница в долях побоев в отношении несовершеннолетних близких лиц для I и II полугодий несущественна. Этот показатель не изменился, что означает, что повышение числа приговоров по отношению к близким лицам произошло за счет побоев в отношении совершеннолетних близких лиц.

3. Доля приговоров по побоям в отношении несовершеннолетних близких лиц в воспитательных целях

Так как мы связываем историю с изменением ст. 116 УК РФ с введением в России ювенальных технологий, то представляется необходимым найти приговоры, в которых близкое лицо было осуждено за физические воздействия в воспитательных целях.

Примеры физических воздействий в воспитательных целях можно найти в следующих приговорах:

1. Отец шлепнул по попе раскапризничавшегося сына щеткой для пыли, в результате чего на попе остался синяк. Экспертиза показала, что психологически это какого-либо вреда ребенку не нанесло. Отец вину признал. Присудили судебный штраф в размере 15 000 руб.;


2. Подросток в состоянии алкогольного опьянения вернулся поздно домой. На замечание родителей стал хамить, а затем толкнул отца. Отцу пришлось урезонивать подростка физическими методами, в результате чего у сына были обнаружены небольшие ссадины и царапина от цепочки на шее. Отцу присудили исправительные работы на 3 месяца;


3. Старший брат вернулся из армии и увидел, что его мать не справляется с младшим сыном-хулиганом. После очередной кражи и обострения проблем с учебой старший брат применил к младшему ремень. У младшего брата зафиксировано 7 кровоподтеков на ягодицах и бедре и ссадина на левом плече. Старшему брату присудили 300 часов обязательных работ;


4. Отец ударил один раз малолетнего сына ремнем по ягодицам из-за того, что тот разбросал игрушки по комнате и не захотел их собирать. Синяков и ссадин у ребенка найдено не было. Отцу присудили штраф 5000 рублей.

Используя статистический метод интервальных оценок для генеральной доли можно найти следующее:
- с уровнем достоверности 80% частота появления приговоров по побоям несовершеннолетних в очевидно воспитательных целях в I полугодии составляет от 0% до 0,3%;
- с уровнем достоверности 80% частота появления приговоров по побоям несовершеннолетних в очевидно воспитательных целях во II полугодии составляет от 0,3% до 1,75%;

Это означает, что во II полугодии с уровнем достоверности 80% доля таких приговоров выросла. Средняя частота появления таких приговоров во II полугодии выше в 6 раз.

Проверяя гипотезу о том, что доля приговоров по побоям несовершеннолетних в очевидно воспитательных целях выросла во II полугодии 2016 года по отношению к  I полугодию, проверена по критерию Фишера и может быть принята на уровне значимости 96%.

Статистические методы фиксируют повышение числа приговоров по побоям в воспитательных целях после вступления в силу новой редакции ст. 116 УК РФ, то есть после криминализации российских семей. Конечно, методы воспитания физическими воздействиями нельзя считать педагогически верными. Но, родительскую общественность волнует, что в стране участились случаи отобрания детей за жестокое обращение по ст. 69 СК РФ. То есть против родителя, применившего один раз физическое воздействие в отношении своего несовершеннолетнего ребенка и понесшего наказание по ст. 116 УК РФ, могут возбуждать дело по лишению родительских прав. Нужны ли стране еще социальные сироты?

4. Число дел, прекращенных в связи с декриминализацией ст. 116 УК РФ с 15 июля 2016 года

В связи с декриминализацией ст. 116 УК РФ с 15 июля 2016 года уголовные дела по побоям, которые были нанесены чужим лицам (в том числе несовершеннолетним) не «из хулиганских побуждений, либо по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды, либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы», прекращаются в связи с отсутствием состава преступления. Мы видим, что четверть всех преступников, наносивших побои чужим лицам, избежали уголовного наказания. В то же время, привлечение за побои в отношении близких лиц повысилось на 15 п.п. Очевидна дискриминация по социальному признаку: бить чужих можно, в том числе и детей. При этом у читавших приговоры активистов, создалось впечатление, что в среднем нет разницы по силе побоев по отношению к совершеннолетнему близкому или чужому лицу. Побои по отношению к несовершеннолетним лицам в среднем более легкие, чем побои по отношению к совершеннолетним.

5. Доля приговоров по ст. 116 УК РФ, в которых обвиняемый совершил преступление в состоянии алкогольного опьянения

Алкогольное опьянение обвиняемых при совершении преступления по ст. 116 УК РФ наблюдалось в половине исследованных случаев. Случаи наркотического опьянения также наблюдались, но были единичными. Разница между первым и вторым полугодием несущественна.

6. Доля приговоров по ст. 116 УК РФ, в которых преступники обвинялись также по другим статьям УК РФ

Большая часть 65-70% приговоров содержали другие статьи УК РФ. Это статьи по более тяжким телесным повреждениям, угрозы убийством, умышленные и неосторожные убийства, грабежи, кражи, разбой, хранение оружия, хранение наркотиков и т.д.

То есть чаще всего ст. 116 является сопутствующей. Дело возбуждается по другим статьям и при расследовании присоединяется еще и ст. 116 УК РФ. Поэтому можно предположить, что граждане далеко не всегда обращаются в случае побоев, не повлекших вреда здоровью, если нет других оснований обращаться в правоохранительные органы.

Интересно рассмотреть, если ли какая-то динамика в долях приговоров, где побои совершались в отношении близких лиц.

Мы видим, что во II полугодии доля приговоров по ст. 116 УК РФ, включающих другие статьи, уменьшилась на 12 п.п. То есть на эти 12 п.п. увеличилась доля приговоров чисто по ст. 116 УК РФ, где побоям подверглись близкие лица.

Это можно объяснять точно так же, как и в пункте 1) настоящей статьи:

1. Невозможность для близких лиц забрать уже поданное заявление в правоохранительные органы;


2. Заинтересованность правоохранительных органов в увеличении статистики раскрываемости преступлений на таких простых случаях, когда преступника искать не нужно.

Интересно, что доли побоев в отношении несовершеннолетних близких лиц, где в приговорах имелись другие статьи УК РФ, по отношению к полному числу приговоров, в которых имеются другие статьи УК РФ, одинаковы для обоих полугодий и составляют чуть менее 5%.

Выводы

1. Во II полугодии 2016 года по отношению к I полугодию замечено повышение на 15 п.п. доли приговоров по преступлению, предусмотренному ст. 116 УК РФ, в отношении близких лиц. Повышение произошло за счет приговоров по побоям совершеннолетних близких лиц. На фоне этого 24% (четверть!) обвиняемых, применивших побои по отношению к чужим лицам, не понесли уголовного наказания;


2. Замечено повышение числа приговоров по преступлениям, предусмотренным ст. 116 УК РФ, где в приговорах очевидна воспитательная цель физических воздействий по отношению к несовершеннолетним близким лицам. Такого повышения как раз и опасалась родительская общественность, когда выступала против новой редакции ст. 116 УК РФ;


3. Повышение доли приговоров по преступлениям, предусмотренным ст. 116 УК РФ, в отношении близких лиц в целом, а также повышение доли приговоров исключительно по ст. 116 УК РФ (не содержащих других статей в приговоре) в отношении близких лиц, говорят о том, что:

а) стали осуждаться лица, совершившие преступления в отношении близких лиц, на которых потерпевшие подавали заявления в правоохранительные органы. При новой редакции ст. 116 УК РФ забрать заявление стало невозможно, а значит, в дело семьи стало вмешиваться государство.

б) заинтересованность правоохранительных органов в увеличении числа раскрытых преступлений могло сыграть роль, так как в данном случае преступление является легко раскрываемым — преступника искать не нужно.

Половина преступлений, предусмотренных ст. 116 УК РФ, совершается в состоянии алкогольного опьянения. Это означает, что для профилактики данного преступления необходимы регулирование продажи алкоголя, организация системы принудительного лечения от алкоголизма, организация вытрезвителей и лечебно-трудовых профилакториев и т.д.

Анастасия Большакова, РВС,

специально для REGNUM.

Сторонники «закона о шлепках» неожиданно получили поддержку из-за рубежа, это внесло в их ряды заметное оживление и внушило надежду, что «Запад нам поможет» сломить русскую косность и призвать к ответу разнузданных избивателей детей, коими полнится земля русская.

Запад же в свою очередь начинает использовать неоднозначную ситуацию для нагнетания социальной напряженности внутри страны.

В связи с этим, а также в связи с историей появления самого закона возникает необходимость некоторых пояснений.

Очевидно, что для либеральной общественности все кажется ясным: закон против насилия, идея его создания принадлежит Верховному суду, сам президент его поддержал, даже Запад одобрил, а значит, курс выбран верный. Патриотический же лагерь находится в некотором замешательстве относительно того, почему же общественность так яростно выступает против этого закона, который принят в результате обращения президента Путина к Федеральному собранию.

И уж совсем отпугивающе звучат приписываемые родительской общественности призывы к рукоприкладству и легализации насилия в семье.

Пристально вглядываясь в выступления общественных организаций, патриоты регистрируют видимое непостоянство курса активных родительских объединений. Это вызывает настороженность. Куда же и с кем на самом деле хочет идти эта родительская общественность, критикуя вроде бы полезную инициативу по декриминализации?

Ответ прост и лежит не в области политических целей, а в области общественного блага и сохранения в России здорового общества. Путь же к здоровому обществу лежит в обход криминализации семьи. Однако это совсем не означает, что родители призывают разрешить насилие в семье. Это совершенно не так.

К сожалению, связь декриминализации законодательства и криминализации семьи не очевидна и без серьезного внимания к вопросу ее можно и не заметить. Способствуют неразберихе и намеренные манипуляции со стороны персон, о которых мы еще будем говорить.

На самом же деле вопрос криминализации семьи действительно очень тонкий и глубоко концептуальный, а поэтому его нельзя оставлять без должного разбора.

ЧТО ТАКОЕ «ЗАКОН О ШЛЕПКАХ»?

Этот закон появился в результате изменения 3 июля 2016 года статьи 116 («Побои») УК РФ.

До 3 июля 2016 года в РФ за побои (независимо от родственных отношений подсудимого и пострадавшего) привлекали по статье 116 УК. Cтатья 116 состояла из двух частей. По первой части шли все люди, кроме хулиганов и экстремистов, и наказание для них было исправительные  работы или арест до трех месяцев. Вторая часть — для хулиганов и экстремистов — предполагала наказание до двух лет лишения свободы.

После принятия изменений 3.07.2016 в КоАП (Кодекс административных правонарушений) РФ появилась Статья 6.1.1 «Побои». Согласно ей нанесение побоев влечет или штраф, или 15 суток, или исправительные работы. То есть появляется РЕАЛЬНАЯ возможность избежать реального срока за избиение.

Таким образом, если кто-то подошел к Вам на улице и пару раз съездил по лицу, то ему, скорее всего (если он не был пойман на подобном деянии раньше) грозит 15 суток. Именно таким образом осуществляется так называемая декриминализация легких преступлений.

Подобная формальная легализация насилия в обществе, не вызвала почему-то протестов среди правозащитников, западных экспертов и должностных лиц. Не появились множественные опросы, голосования и статьи в СМИ о том, хотят ли граждане России быть побитыми недоброжелателями или просто неуравновешенными людьми, которые сошли с ума от безнаказанности. Но странно не это.

Удивление вызывает то, что статья 116 «Побои» не исчезла из Уголовного Кодекса. Почему? Потому что там остались еще несколько категорий побоев.

Даже беглого взгляда достаточно, чтобы понять, какая бомба заложена в новой редакции статьи 116!

Наряду с такими преступлениями, как побои из хулиганских побуждений, по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды, в статье 116 отдельной категорией выведены побои в отношении близких лиц! Причем тут же вводится и само новое понятие «близкое лицо». А это не только нарушение конституции РФ, но и является дискриминацией в отношении близких лиц, криминализацией семьи, потому что такая трактовка подразумевает, что в семье опасность гораздо выше, чем на улице.

Таким образом, даже легкие шлепки родителей (в ст. 116 «причинивших физическую боль, но не повлекших последствий для здоровья») остались в УК и будут караться по всей строгости Уголовного кодекса. Кроме того, такое уголовное дело теперь нельзя прекратить по примирению сторон.

Этим оформляется и выступает на сцену то самое домашнее или семейное насилие, которое ранее не имело юридического оформления. Это так же есть уже хорошо знакомая нам ювенальная юстиция. И это есть результат целенаправленной работы лоббистов либерального беспредела и жёсткого прессинга семьи в России.

Иначе ничем нельзя объяснить то, что при наличии общего для всех статуса «гражданин» и принципа равенства всех граждан перед законом наши законодатели ввели еще один термин «близкое лицо» и утвердили положение, что эти лица будут рассматриваться отдельно от других.

Нет ничего удивительного в том, что российское общество восприняло этот закон, как запрет на воспитание собственных детей и вмешательство в частную жизнь граждан.

Ведь очевидно, что при таком стремлении ужесточить отношение к семье даже за легкие шлепки, «причинившие физическую боль, но не повлекшие последствий для здоровья», легко и не задумываясь будут давать два года реального срока. Вот почему этот закон стали называть «законом о шлепках».

ПРЕДЫСТОРИЯ

Процесс декриминализации был запущен летом 2015 года, когда Верховный суд разработал законопроект о декриминализации некоторых легких преступлений. Каких, каждый без труда найдет в интернете. Все эти преступления в итоге были переведены в разряд административных правонарушений.

3 декабря 2015 года президент РФ Путин В.В. в ходе своего послания Федеральному собранию призвал осуществить декриминализацию некоторых статей Уголовного кодекса, сделав так, чтобы мелкие преступления на первый раз рассматривались в рамках административного права.

«Прошу Государственную думу поддержать предложение Верховного суда о декриминализации ряда статей УК РФ и перевести преступления, не представляющие большой общественной опасности, в разряд административных правонарушений», — сказал президент.

Президент дал депутатам вполне конкретное задание. Поддержать предложение Верховного суда. Законопроект ВС был передан в Госдуму и прошел первое чтение.

Надо отметить, что в первом чтении его содержание было вполне логичным. Никаких «близких лиц» там не было, фигурировали только граждане.

Такой законопроект не осуществлял дискриминацию семьи, и поэтому общественность отнеслась с пониманием к желанию президента и государства не плодить уголовников. Казалось бы, ничто не предвещало раскола в обществе и социального недовольства, и поручение президента было выполнено.

Но потом законопроект попал в руки определенных людей, которые изменили его очень странным образом так, что он превратился в «закон о шлепках».

Совершенно очевидно, что общество восстало не против законопроекта, который призвал поддержать президент. Родители и здравомыслящие граждане выступили против злонамеренных изменений, которые данный закон претерпел ко второму чтению.

Разумеется, общественники и юристы боролись с этими изменениями в рамках закона. Сбор подписей, пикеты и информирование граждан — это законные способы протеста и возможность привлечь внимание к проблеме.

К сожалению, в 2016 году протест не был услышан и 03 июля 2016 года президент подписал закон, в полной уверенности, что реализует схему Верховного суда.

ПЕРСОНЫ

Рассмотрим, кто же эти лоббисты, которые хотят разобраться с семьей, как повар с картошкой? Кто внес поправки в законопроект Верховного суда и реально является виновником социального протеста в России.

Павел Крашенинников. Внёс ко второму чтению в законопроект Верховного суда ювенальные, антисемейные поправки.

Также среди активных лоббистов криминализации семьи председатель Общественного Совета по правам человека Михаил Федотов.

Конечно, защищают свои поправки те, кто принимал участие в их разработке: Салия Мурзабаева, Светлана Айвазова, Мария Давтян.

Отметился среди сторонников криминализации семьи сенатор Андрей Клишас, который утверждал, что «это – важный закон, направленный на защиту традиционных ценностей». Интересно, как это вообще вяжется с традиционными ценностями? А может, и не важно, как там что вяжется, главное слова нужные употребить.

Ольга Ковитиди отстаивала этот закон, выражая свое презрение к народу и родителям в самой неприкрытой форме.

Валентина Петренко. Считает, что, не ужесточив мер по отношению к родителям, мы вернемся в первобытное общество. Хотя с другой стороны практически безнаказанные побои в КоАПе ее почему-то не смущают.

Лилия Гумерова — крупный лоббист внедрения ЮЮ, бэби-боксов и западного подхода к семье и материнству — прямо призвала ввести «правосудие, дружественное к детям», то есть ювенальную юстицию.

Сенатор Людмила Косткина также принадлежит к группе сторонников этого закона, потому что якобы «насилие в семье — огромная проблема для Российской Федерации», а значит, в семью нужно идти немедленно и начать работать по более жесткой схеме.

На другой стороне (кроме большинства гражданского общества) оказалась практически одна Елена Мизулина. Можно упомянуть Светлану Горячеву и Вячеслава Мархаева, которые подверглись неприличной и грубой критике со стороны Клишаса и Петренко.

НАСИЛИЕ В СЕМЬЕ И ЕГО ПРЕУВЕЛИЧЕНИЕ

Отметим еще раз, что принятый в результате декриминализации подход основан на убеждении, что в России семейного насилия гораздо больше, чем просто насилия, драк и избиений между людьми, не являющимися родственниками.

Семья, по мнению лоббистов такого подхода, существенно опаснее улицы. Даже без статистики подобное утверждение вызывает весьма серьезные сомнения.

Конечно, такой подход к семье неприемлем, но существует ли на самом деле масштабное лобби западных подходов к семье или это просто случайные ошибки и перекосы в семейной политике?

Как отмечают общественники, такое обращение с фактами и статистикой, которое позволяют себе некоторые официальные лица, может говорить только о том, что они заинтересованы в продвижении вполне конкретных идей, искажая в собственных интересах существующее положение дел.

Статистика семейно-бытового насилия совершенно не так огромна, как это хотят продемонстрировать, например, Оксана Пушкина («Единая Россия») и Олег Нилов («Справедливая Россия»).

Депутат Оксана Пушкина официально озвучивает якобы «данные МВД», что 600 тыс. женщин подвергается насилию со стороны партнера ежегодно, а каждую 3-ю российскую женщину партнер регулярно избивает.

Если читатель даст себе труд подумать и оглянется на своих знакомых, вряд ли он подтвердит эту статистику о каждой третьей российской женщине, избиваемой регулярно.

Кроме того, отечественная статистика, согласно существующим правилам, нигде не ведется в терминах «партнеры». Термин «партнеры» используют НКО. В частности «Информационно-методический центр «Анна», на информацию которого и ссылается, судя по всему, Оксана Пушкина. Свою статистику НКО подсчитывают так и в таких терминах, как им вздумается, ссылаясь на «приблизительные оценки» МВД России и на собственные зачастую некачественные и манипулятивные опросы.

Депутат Олег Нилов сообщил, что в России от рук своих мужей ежегодно погибают 14 тыс. женщин. Эти данные противоречат официальной статистике Госкомстата. А она такова:

В 2008 г. в России от рук всех категорий преступников погибли 11 тыс. женщин.

В 2010 г. от рук всех категорий преступников погибли 8,7 тыс. женщин.

В 2013 г. от рук всех категорий преступников погибли 9, 1 тыс. женщин.

В 2015 г.от рук всех категорий преступников погибли 9,8 тыс. женщин.

Возможно ли, чтобы депутаты так ошибались в момент серьезных дискуссий? Скорее всего, нет! Такое отношение к фактам и такое острое желание сформировать ужасающую картину семейного насилия в России явным образом говорит о серьезной заинтересованности. Вот только в чем?

Ответ очевиден: в принятии закона, позволяющего вмешиваться в семейные отношения и давить на семью.

ПОПРАВКИ К ПОПРАВКАМ

Итак «закон о шлепках» был принят.

Но родительская общественность при поддержке здравомыслящих депутатов продолжила борьбу. Теперь уже за декриминализацию семьи.

Большой вклад в эту борьбу внесли члены РВС, в том числе Мария Мамиконян, Людмила Виноградова, Вера Сорокина. Был подготовлен пакет поправок к «закону о шлепках», который учитывал пожелания родителей и отвечал требованиям сохранения общественных устоев в России.

Также активную борьбу вела сенатор Елена Мизулина, которая внесла в Госдуму законопроект, исправляющий перекос в отношении «близких лиц».

Элина Жгутова, руководитель правозащитно-информационного центра «Иван Чай», обратилась напрямую к президенту, призвав более внимательно отнестись к внедрению ювенальной юстиции в России.

Эта борьба принесла свои плоды. Путин услышал обеспокоенных родителей, и процесс приобрел совершенно другое направление.

Позже к борьбе подключились депутаты ГД Ольга Баталина и Ольга Окунева, последняя аргументированно показала, что существуют ситуации, когда опасное или деструктивное поведение ребенка требует определенной жесткости со стороны родителей.

11 января 2017 года поправки к закону о шлепках были приняты Госдумой в первом чтении.

Эти поправки полностью исключают такое понятие как «близкие лица», уравнивая родственников и не родственников перед законом.

Этот результат можно считать успешным. В российском обществе побеждают здоровые силы.

РЕАКЦИЯ ЛИБЕРАЛОВ И ЗАПАДА

Разумеется, вся либеральная рать немедленно ополчилась и встретила поправки к поправкам во всеоружии. Реакция последовала неожиданно бурная.

В различных СМИ появились массовые опросы, снабженные впечатляющими профессиональными фото несчастных, плачущих и окровавленных жертв насилия (вспомните — «причинивших физическую боль, но не повлекших последствий для здоровья»), в которых лейтмотивом была мысль о том, что декриминализация семьи приведет к разнузданным побоям со стороны семейных тиранов, что изверги теперь будут прямо-таки издеваться над женами и детьми.

Разумеется, там, где опросы носили более-менее объективный характер, сторонники поправок побеждали с большим отрывом. Но таких опросов было меньшинство, остальные же прямо внушали мысль о том, что надо пожалеть детей и женщин, не поясняя, что речь идет о таком воздействии, которое хоть и причиняет боль, но не приносит вреда здоровью, причем однократном!

За воздействие более серьезное и опасное судили и судят совершенно по другим статьям УК, которые остались неизменными. Так что изверги не будут разгуливать по городам и весям России.

На страницах того или иного издания периодически появляются статьи, где утверждается, что, Россия с радостью готова разрешить на своей территории безнаказанное насилие, а сам Путин, как новый Иван Грозный, этому потакает.

Западные эксперты не только не утруждают себя достаточно подробным ознакомлением с нюансами ситуации, но и проявляют удивительную настойчивость в своих рекомендациях, так сказать, на правах старшего брата.

По сообщению ИА Красная Весна, генеральный секретарь Совета Европы Турбьерн Ягланд в своем письме от 16 января 2017 года призвал российских сенаторов и парламентариев не принимать закон о декриминализации побоев в семье.

18 января другой европеец — комиссар Совета Европы по правам человека Нильс Муйжниекс заявил в интервью газете «КоммерсантЪ», что декриминализация семьи является шагом назад.

Ничуточки не вникая в содержание тех основ, на которые в своей социальной и культурной политике опирается Россия, западные эксперты настаивают на принятии таких норм, которые способны повредить российскому обществу и привести его в состояние угрожающей нестабильности. Такое неразумное вмешательство может принести вред не только самой России, но в итоге повлиять и на обстановку в мире. Западные эксперты не могут этого не понимать.

ТАКОЕ РАЗНОЕ БУДУЩЕЕ

К сожалению, возрожденная концепция такой организации общества, которая подразумевает полное отсутствие у человека механизмов здоровой социализации и замещает эти механизмы тотальной и полной регламентацией человеческой жизни извне, накрепко завладела умами западных официальных лиц и властных структур. Расчеловечивающее воспитание, ювенальные технологии, отсутствие семейных связей приводят к тому, что человек остается до конца жизни словно дитя неразумное, где-то наивное, где-то агрессивное, но никогда не взрослеющее, требующее постоянного контроля государства за своими «шалостями».

В России же проблема Человека испокон веков решалась иным образом, а именно воспитанием целостной личности, разумного и ответственного человека и гражданина, способного нести ответственность перед своей семьей и страной за свои поступки. Способного передать свою любовь и ценностные установки будущим поколениям, которые будут готовы покорять новые вершины и преумножать славу Родины.

Выбор между этими двумя подходами достаточно болезненен. Он означает два разных образа действий для государственной власти в России. То, что Владимир Путин говорит о традиционных ценностях, в каком-то смысле является маркером принятого им решения. Но для воплощения в жизнь этой стратегии необходима не только декларация, а серьезная законодательная и практическая работа государства в тесном контакте со здоровыми общественными силами.

Неизменность данного курса будет обеспечиваться не только решениями государственной власти, но и контролем за их исполнением со стороны общественных организаций и объединений. Именно такая двусторонняя обратная связь может гарантировать движение России по выбранному пути и достижение ею всех поставленных задач.

Татьяна Малышева, РВС.

Молодые девушки и парни собрались в одном из центральных парков Новосибирска, чтобы привлечь внимание общества к проблеме насилия в семье. «У женщин в России 3 варианта: терпеть, сидеть, умереть», «Мой дом — моя крепость, в которой меня заточили», «Сегодня он подарит мне цветы и не будет бить завтра?» — было написано на плакатах.

Пикет феминисток. Новосибирск, 17.08.2019

Выступая перед собравшимися, организатор акции активистка новосибирской феминисткой группы Ксения Баскакова заявила: «Две трети умышленных убийств происходят на почве семейно-бытовых конфликтов, закон о профилактике домашнего насилия мог бы предотвратить большую часть таких преступлений».

Пикет феминисток. Новосибирск, 17.08.2019

Заочно оппонируя с критиками, обвиняющими сторонников закона в отсылках к некорректной статистике, Баскакова заявила, что не считает приводимую ею статистику завышенной. По ее словам, в России отсутствуют открытые источники с понятными критериями оценки, что входит в понятие семейного насилия, а что — нет. В качестве примера необходимости принятия закона активистка привела резонансное дело Хачатуряна: «Нет закона, дочери не смогли защитить себя другим способом».

Читайте также: В России нет способов защиты женщин от насилия в семье? Это ложь! — эксперт

Не все собравшиеся разделяли мнение организаторов о проблеме насилия. «Почему ваша статистика верна?» — спросил один из оппонентов. «Мы не говорим, что она верна, — ответила участница акции, — это альтернативная статистика той, которая есть».

Анонс события в группе организаторов пикета вКонтакте

За профессиональной оценкой предлагаемого закона редакция ИА Красная Весна обратилась к адвокату Адвокатской палаты Новосибирской области Александру Болдыреву с просьбой разъяснить суть инициативы.

«Если говорить про требования об усилении репрессивных методов и средств к лицам, совершившим насилие дома, то кто вам сказал, что это коснется только мужей — дебоширов и пьяниц? Закон будет распространяться на все случаи насилия дома», — считает адвокат.

«Если рассмотреть так называемые охранные ордера, то понятно, что их сторонники выступают за применение охранительных мер к жертвам до установления вины лица, причинившего насилие. Так, при поступлении в компетентные органы сигнала о возможном насилии в семье (синяк у ребенка, сигнал от соседей, что малыш плакал ночью и пр.), даже когда разберутся и факт насилия не подтвердится, ордера уже будут выданы в отношении родителей, а значит, детей будут ограждать от них, пока те не докажут, что они не виновны», — пояснил юрист.

Александр Болдырев подчеркнул, что все жертвы насилия достойны должной защиты, а не только женщины, которым был причинен вред близкими им людьми. Выделять, предусматривать отдельное законодательное регулирование для этой категории потерпевших нецелесообразно, так как у полиции и судов и без этого достаточно прав для пресечения любого насилия, где бы оно ни происходило. При этом принятие закона приведет к перегибу.

«Следуя их логике, если девушку избили в подворотне, то лица, совершившие это деяние, заслуживают более мягкого наказания по сравнению с человеком, допустившими аналогичное насилие дома. То есть, согласно их мнению, получается, что подворотня — менее опасное место, чем семья. Но это же явно не так», — отметил Болдрыев.

Читайте также: Проговорилась? Глава НКО объяснила, зачем нужны вопли о «домашнем насилии»

Напомним, в настоящее время в Сети активно раскручивается акция с хэштегом #ЯНеХотелаУмирать в поддержку сестер Хачатурян. Участницы акции приводят шокирующие цифры масштабов семейного насилия в России. Они утверждают, что ежегодно в семьях гибнет 14 тысяч женщин. Эти цифры на порядок расходятся с данными официальных ведомств, например Росстата, согласно которым от всех преступлений (не только в семье) в год погибает 8−9 тысяч женщин.